Обратный билет до Мадрида у нас на руках (покупать билет туда - обратно всегда дешевле, чем в один конец), билет из Малаги – родины основоположника кубизма Паши Пикассо и голливудского мачо Антоши Бандераса – сбыть с рук, к счастью не удалось. Кстати, «мачо» в переводе с испанского означает «мужчина», это же слово переводится, как «болт»; «женщина» и «гайка» тоже звучат одинаково – «эмбра». Одним словом, болт и гайка из России внедряются в Испанию все глубже.
Люди, заполняющие самолеты на Мадрид, заметно отличаются от публики, следующей на курорты Испании. В Мадрид летят в гости к друзьям и знакомым, летят принимать вахту посольские работники, летят эмигранты, летят русские испанцы, вернувшиеся на историческую родину после падения режима Франко. Последние, кстати, наиболее доброжелательно настроены к России. Уезжали они за рубеж в те годы, когда в магазинах было «шаром покати», из грязноватой и кое-где нелепой Москвы, вернулись в настоящую столицу. Теперь они с некоторой завистью к нам говорят, что «если бы мы знали, что так будет…», что «эмигрировать второй раз – пошло», что «зато у нас таких зим нет»… Конечно, Москва им теперь нравится - много огней, ночная подсветка, широкие проспекты, хотя дороги до сих пор почти везде, как в глухом захолустье. Рядом с нами летит пожилая эмигрантка из Грузии. Испания – для ее семьи уже вторая попытка построить новую жизнь, первая, в Германии, не удалась. Она уже лет шесть не живет в Грузии, но до сих пор, как умеет, болеет за Родину – с упоением весь полет поливает грязью «подлых абхазов, нахально окуппировавших Абхазию».
Приземляемся мы поздно – за полчаса до полуночи по испанскому времени, забираем машину в одной из самых крупных испанских renta car (учтены старые ошибки) и планируем ехать сразу к океану, опять через всю Андалузию. Но, проехав совсем немного по мадридской кольцевой, вдруг с удивлением понимаем, что не можем исчезнуть отсюда вот так, сразу, не заехав в этот город.
Мадрид сиял огнями, струи фонтанов рассыпались мелкими светящимися капельками, высокие здания и скульптуры на площадях сияли ночной белизной. Люди по-прежнему перетекали из бара в бар, болтали, смеялись, обнимались. Ночная жизнь кипит и затягивает, хочется влиться в ряды этих уверено идущих людей. Вдруг оказывается, что мы одновременно испытываем одно и то же чувство – как будто вернулись в свой город, вернулись домой. Чувство странное, ведь наш дом и наш город находятся далеко отсюда – пять часов лета, но… говорить можно что угодно, а сердце не обманешь – нам здесь хорошо.
Прогулялись по знакомым улицам, и, естественно, зашли в хамонерию, где купили в дорогу всякой вкуснятины. Вино с собой нам продавать не хотели, здесь после десяти вечера это запрещено, но мы научили испанцев обходить закон – продаете бутылку с открытой пробкой, как бы к столу, а потом не замечаете, как мы ее с собой уносим. Ну что, пора прощаться, Мадрид? Уже поздняя ночь – мы едем к океану.
Едем по дорогам Андалузии, старательно объезжая синие ограждения – не хочется платить за лучшее, достаточно хорошего. Машин почти нет. Включаем на полную катушку местную волну радио. Рыдают гитары, страдают певцы и певицы, а мы хохочем, пьем вино прямо из горлышка, зажевывая бутербродами с хамоном. Тиха была испансковская ночь, пока мы по ней не проехали. Часов около четыре утра выясняется, что выпивка закончилась, в пакетах с едой остался только хлеб. Мы свернули к довольно приличному придорожному отелю.
- А давай заночуем в машине. Спать будет неудобно, много не проспим – раньше уедем, – стала убеждать я своего мужа.
- На дороге?
- Нет, на стоянке для гостей отеля.
- Могут «попросить»!
- «Попросят», уедем.
Надо сказать, что идея ночевать в машине мне пришла в голову по одной причине – не было сил даже дойти до стойки портье. Видимо, муж испытывал такое же опустошение сил, потому что как только мы откинули сиденья, так сразу дружно засопели.
Первые ласточки из числа «приличных» туристов – тех, кто ночью спит, а днем едет – разбудили нас в шесть утра. Мы немного поворочались и решили ехать - не стоит привлекать внимание охраны, проспавшей нас вечером.
Чем ближе к Кордове, тем больше на дороге городков и поселков, где названия этих мест и дорожные указатели написаны одновременно на двух языках – испанском и арабском, да и названия этих местечек больше похожи на арабские. И это можно понять - ведь тысячу лет назад Кордова была столицей Кордовского халифата, с населением в миллион (в то время!) человек. Этот халифат существовал независимо от Арабского халифата, столицей которого был Багдад, и только в тринадцатом веке Кордову отвоевали испанцы. С тех пор в городе сохранилась Мескита – самая большая мечеть на мусульманском западе, хотя после того как посредине мечети построили христианский алтарь, мечетью ее назвать трудно, да и церковью – с большой натяжкой. Этот симбиоз стоит на берегу знаменитой андалусской реки Гвадалквивир. В этой реке значительны только название и старый мост через нее, русло почти высохло, хотя ближе к морю она даже судоходна.
Я намеревалась начать уговаривать мужа заехать хотя бы ненадолго посмотреть на эту красоту, так заманчиво описанную путеводителями, но не успела – он сам свернул на мост, по которому дорога вела в Кордову. Первое впечатление от города - удручающее: разбитый асфальт, пыль, облезлые трех - четырехэтажные дома. Путеводители обещали, что город представляет в плане почти квадрат, что древние стены, старые постройки, ворота, башни, площади гармонично слились с более поздними зданиями. На высоту птичьего полета мы не поднимались, плана города не видели, но про гармонию слияния сказано верно: создавалось впечатление, что весь город построен одновременно лет шестьсот тому назад, причем древние зодчие точно угадали, чего достигнет провинциальная архитектура к двадцатому веку. Что-то подобное мы видели в Боснии в уцелевших новых кварталах Мостара – вроде бы все целое, современное, но как - будто припорошено вековой пылью.
Первый намек на древность города – развалины крепостной стены заставили выбраться нас из машины. За серо-бурыми развалинами расположен парк, современный и симпатичный, с белеными стенками высокой ограды, почти полностью изрисованной начинающими «граффити», что сразу портит впечатление. За парком расположена улица Поэтов, в народе ее называют Цветочной - ряды аккуратных двухэтажных домиков в национальном стиле – белые стены, желтая и красная отделка. Здесь каждый год проводят праздник цветов, украшают дома висящими горшками с цветами и спорят, чье жилище красивее. Это место оказалось самым живописным в городе. Следуя табличкам одного цвета, город мы объехали, но чего-то заставившего нас вытащить свою «пятую точку» из машины не выявили. Искренне верю, что где-то что-то внутри какого-нибудь старинного сооружения нам понравилось бы, но искать жемчужину в стогу сена в этот раз не тянуло. Да и фотоаппарат мы расчехлили в этом городке трижды - запечатлены парк, красивая улица Поэтов и Мескита. Возможно, мы не правы, если пробыть там подольше, побродить, потусоваться, город бы открылся с другой стороны, но где они: куча мечетей, 800 школ, 600 гостиниц, 900 бань, 50 больниц и 70 библиотек, действующих во времена халифата? Город не микроскопический - триста тысяч жителей (много цыган), музеи, магазины, бары и т.д. Здесь одна из центральных железнодорожных развязок Андалузии; но, заметьте, самый знаменитый из местных цыган – танцовщик Хоакин Кортес – с родины «свалил», с удовольствием обитает в Мадриде и в Кордову, говорят, не заезжает.
В результате такого «никакого» впечатления от города было принято решение немедленно ехать в Севилью, чтобы разобраться, везде ли так уныло, как в Кордове и Гранаде, выглядят памятники старины.
Въехав в Севилью, мы остановились у парка, рядом со строящейся станцией метро, полные мрачных предчувствий - именно с парка мы начали осматривать Кордову. Аккуратные пустынные дорожки между подстриженной зеленью и большими прудами с утками по-прежнему заставляли нас держаться настороженно. Парк резко закончился, и мы оказались на перекрестке двух широких улиц, в его центре машины с шумом огибали скульптуру всадника с копьем и щитом в руках, восседающего на крепком коротконогом коне. Отсюда нас одновременно поманили продолжение парка через улицу, оформленное ренессансными воротами со скульптурами и необычное здание, расположенное напротив входа в парк. Сначала метнулись к красивому дому, с широким куполом и огромными окнами, напоминающими окна сталинских вокзалов С другой стороны здания - красивая колоннада и вход через портал, отделанный лепниной. Здание плавно перетекает в следующую постройку. Ой, это же «TEATRO LOPE DE VEGA». Здание тоже красивое, но заметно облезлее, видимо, на культуре тут тоже экономят. Окрыленные успехом, мы ринулись в парк Марии-Луизы, как написано на табличке у входа, который нас тоже не разочаровал. Нереально огромные деревья, видимо, породы фикусовых, с мощными стволами, и, особенно, корнями, росли повсеместно, между ними заполняли пространство пальмы, лопухи и обычные деревья, густо оплетенные плющом. Дорожки земляные, поэтому очень легко дышится. То там, то тут попадаются скульптуры – пожилой грандсеньоры в чепчике – возможно, той самой Марии-Луизы, писателя на фоне «Трех сестер» испанского розлива в нарядных бальных платьях, вазоны. Парк закончился, и мы увидели огромный дворец красного кирпича, украшенный керамикой, куда, не сговариваясь и не советуясь, дунули одновременно. Севилья нас засасывала постепенно. Красивая огромная постройка с прилегающей к ней террасой с крышей и колоннами на площади Испании, похожая на дворец времен Екатерины Великой, оказалась построена в 1929 году к какой-то национальной выставке и упоминается в путеводителях между прочим. Сооружение очень красивое, особенно керамические карты всех крупных городов Испании, такие же картинки из жизни этих городов и фонтан в центре площади. Не могли поверить, что настоящему туристу это не должно быть особенно интересно. Как никогда не поверим, что настоящий ценитель живописи сможет без подготовки отличить «Квадрат и круг» Казимира Малевича от его же «Мальчика с ранцем».
Если сентябрь – не самый жаркий месяц в Испании, то, что тут делается летом? Всего 32 С٥, а духота невообразимая. Мы влетели в прохладу кафе, влили в себя по пол литра ледяной воды и, шипя и покрываясь паром, двинулись дальше в город. Мы купили путеводитель на английском и уже начинали ориентироваться в городе, вот самый его центр, движемся к башне Хиральде, построенной в 16 веке. Не знаю, из чего она построена, но совсем не выглядит закопченной, как старые европейские постройки из известняка. Рядом еще более древний – старше на два с половиной века Кафедральный собор с очень красивым алтарем - все для нас, для туристов заблаговременно построено.
Совсем рядом с этим великолепием, совершенно случайно, мы оказались у дома, в котором жил Мигель Сервантес – об этом сообщало керамическое панно под окнами второго этажа вполне обычного для этого квартала оштукатуренного каменного дома – без особых претензий, но достойное жилище.
Еще в первую нашу поездку в Испанию мне захотелось прочитать его «Дон Кихота», книгу уже приобрела, но прочитать еще не сподобилась (не все любовные романы и детективы в суперобложках прочитаны, да и газету «Жизнь» еще не запретили), а вот с биографией автора успела ознакомиться, даже немного увлеклась настоящим испанцем. Родовитый, но безденежный красавчик, всю жизнь посвятивший двум вещам: своей семье, постоянно боровшейся с бедностью, и перу, создававшему сначала пьесы, а потом и роман. В его жизни много было начинаний, за ними следовал некоторый успех, затем – «облом».
Начал учиться в университете у лучших учителей Мадрида – закончил только два курса; мечтал поступить в армию - наконец, поступил, пусть и рядовым – в бою получил раны, после которых семь месяцев пролежал в госпитале, но левую руку так и не восстановил (осталась неподвижной навсегда); с лучшими рекомендациями возвращался домой, в надежде сделать карьеру в Испании – попал на пять лет в алжирский плен; уехал служить в Португалию – женился и одновременно пополнил семью своей внебрачной дочерью (других детей не было); получил хорошее место в Севилье (его взлет в карьере) - загремел в тюрьму, начинает получать популярность и доходы, как автор пьес – скоро публика предпочтет незатейливые, но живые и талантливо написанные произведения Лопе де Вега, и так далее. Грустная, несложившаяся судьба? Не знаю. Современники говорят, что он был веселого нрава, затейник, отличный товарищ и симпатичный мужчина. Как всякий испанец, очень любил свою семью, делал для нее все, что мог, но и семья делала все для него, даже невозможное – практически не имея средств, выкупила его и брата из плена. А, главное - он писал. Творил. Когда пишет талантливый человек – он много чувствует, думает, о многом мечтает, но в книге останется только соль, только самое важное для него. Если же пишет аферист от литературы или просто человек развлекается - читая их (и наши) творения, мы погружаемся в словесный понос. Но, ребята, иногда так несет, не остановишь!
В центре Севильи много построек, на фоне которых приятно «сфоткаться» - Львиный дворик, здание биржи, оно же - архив индий (индиями тогда с легкой руки Колумба называли районы Южной Америки) и Алькасар (дворцовый комплекс).
Мы забрели в еврейский квартал Санта-Крус с его узкими, вымощенными как паркетом красной и серой керамической плиткой, улочками - расставив руки, почти касаешься стен домов. Здесь в жару в тени домов приятно поесть холодное гаспачо и выпить белого вина. Внутренние дворики квартала выставлены, как на показ, от туристов они отгорожены входными ажурными решетками. Заглянешь туда - и замираешь от красоты солнечных бликов, испускаемых капельками воды маленьких домашних фонтанчиков на нарядную керамическую плитку, от зелени больших и маленьких растений в горшках, от медных и бронзовых блюд, выставленных на любование заезжему люду. Людей в двориках них не видно – сиеста, но красивые ажурные фонарики зажгутся вечером, и можно будет посидеть в их тишине перед выходом на ночную мувиду.
После бутылочки белого вина, распитого в самом замусоренном ресторанчике Санта-Круса (искали уже как знатоки!), мы забросили путеводитель и стали бродить вслед за потоком туристов, надеясь, что они подготовились к поездке лучше нас. И не ошиблись, нас вывели и к балкончику дома графа Альмавивы, и к памятникам Кармен и дону Хуану, и к Золотой Башне на берегу уже более глубоководного Гвадалквивира. Это одна из двух башен, которые исполняли функцию врат города, здесь собирали таможенные сборы, отсюда провожали Колумба в дальнее путешествие. Что касается дона Хуана, по сравнению с нашими - мужичонка хиленький, росточка невысокого, ножки у него тоненькие, талия, как у девушки, лицо невеселое. Как такой дохляк стал кумиром испанских толстушек, совершенно непонятно, даже Кармен раза в полтора шире. Кстати, и цветов у памятника что-то не видно. Конечно, если бы там стоял памятник моему мужу, подножие было бы усеяно букетами, но, к счастью, мой Апполон жив и здоров, чего о доне Хуане не скажешь.
Севилья произвела впечатление столицы Андалузии, не знаю, совпадает ли это с официальным состоянием дел. Вся Андалузия – это шесть с половиной миллионов населения, и, казалось, все оно собралось в этот день в центре города, хотя, само собой ясно, что днем в сиесту на улицах городов Испании местных почти нет.
Знакомство с городом мы закончили довольно оригинально – сели в машину и проехали за двухэтажным экскурсионным автобусом, какие ездят по всем городам Испании. Мы увидели старые и новые постройки на другом берегу реки. Произвел впечатление старинный заводик по обжигу керамики: под открытым небом стоят высокие кирпичные печки переходящие в трубы. И еще - если бы мы побывали здесь с сыном, когда он был маленький - ни за что бы не уехали из этого города сегодня:, этого бы нам не позволил огромный парк развлечений «Остров чудес», заполненный не только аттракционами, но и фантастическими постройками, причудливыми архитектурными современными композициями; одна из них, в частности, повторяет форму и регулярное расположение увиденных печей для обжига керамики, но сделана из чего-то металлизированного и раз в пять больше.
Едем к месту назначения, в курортный городок Рота, расположенный на берегу океана. Городок с более чем тысячелетней историей, ничем не примечательный, кроме того, что он числится в курортах тихих и спокойных, и что, получив еще в 50-е годы право размещать свои военные базы на территории многих средиземноморских стран, США построила возле Роты военно-морскую базу, где стали базироваться атомные ракетные подводные лодки. А где их нет? Этими заранее приобретенными знаниями я не стала травмировать своего мужа, только изредка он удивлялся, как же рекламные вертолеты похожи на военные, и, хотя летает их много, реклама за ними не вьется по ветру. «Не сезон», - жизнерадостно объясняла я.
На нашем ваучере написано: Рота, Кадис, отель «Солнечный пляж» (здесь почти все отели называются «Какой-нибудь Пляж»). Попасть в Кадис можно через Херес (не пишу полное его название, все равно на слэнге он просто Херес), что очень волнует моего супруга, ведь столько студенческих лет отдано этому священному напитку наравне с портвейнами всех сортов и марок, кроме хороших.
Херес для Испании – ее визитная карточка. Сами испанцы и иноземные поклонники этого напитка поют ему дифирамбы, вспоминают историю его возникновения, выживания, указывают на то, что классический херес не нуждается ни в чем искусственном, смакуют подробности самого процесса изготовления, настаивая на том, что малейшее отступление от правил испортит качество хереса, а полностью правила знакомы только избранным. Все это вместе вселило в меня надежду на то что, попробовав «правильный» напиток, мое горло не будет сжиматься от одного его упоминания, поскольку по молодости приходилось довольствоваться его массандровским вариантом, изготовленном по рецептам графа Голицына, «слямзившего» рецепт портвейна – у испанцев и шампанского – французов.
Хотите найти бодеги в Хересе? Бодеги – это погреба по производству крепленого алкоголя. Никого не спрашивайте, сами найдете. Чем сильнее пахнет хересом, тем они ближе. Как только проезжаете мимо, сразу чувствуете – запах ослабевает. Здание бодеги – музея, которую «вынюхали мы» походило на обычную старую фабрику, и приглашало посетить себя утром с 9 до 14 или вечером с 18 до 20. Было еще далеко до 20-ти, но двери плотно закрыты, мы подергались, сказали себе «не очень-то хотелось» и двинулись на осмотр городка, справедливо рассуждая, что херес купим где угодно.
В окрестностях Хереса, Кадиса и Тарифы много других бодег, естественно, не музейного типа, продающих свой собственный главный напиток Испании. Мы отведали и неизвестные сорта и самый знаменитый «Дядюшка Пепе» (Tio Pepe), пили и теплым и, как рекомендуется, холодным – около 7٥, но, к сожалению, я так и не поняла, для чего так мучаться со сложным производством, чтобы получить в результате такую отчаянную мерзость. Не бейте меня, знатоки и любители хереса!
Со смешанным чувством уезжаем из Хереса, ощущая вину перед Кордовой, зря мы оговорили ее, мы были неправы - Кордова чистый и современный город. А доказывает это Херес. Печальное, потрепанное место - окраины этого города кое-где напоминают большие помойки, равномерно посыпанные использованными полиэтиленовыми пакетами, мусором и прочей дрянью. А ведь здесь имеются не только бодеги, есть старый собор, свой алькасар, народа сюда приезжает немало, но вид у города запущенный, надеемся, что это был какой -нибудь неправильный день для Хереса.
Одна дорога из Хереса предлагает нам направляться непосредственно в Роту, и это короткий путь. Вторая - приведет к Кадису. Но! В ваучере написано: Рота. Кадис. Муж устал от долгой дороги, решение принимаю я, кажется, это называется работать штурманом. Штурман рассудил и решил: до нашей Роты доехать пошлым коротким путем невозможно, наша Рота - в Кадисе.
Провинция Кадис знаменита своей курортной зоной с природой, почти не тронутой цивилизацией, своими атлантическими песчаными пляжами, национальными парками. Город Кадис некоторые историки называют самым старым городом Испании. Приметы прошлого ненавязчиво вливаются в его архитектурный облик: старинные соборы, церкви, крепость и даже два замка. Город небольшой, но очень органичный. Он построен на полуострове, соединенном со всей остальной Испанией похожим на тонкую кишку перешейком, весь пронизанный океаническим воздухом. Вдоль дороги, проложенной по этому перешейку на берегу океана, расположились приехавшие сюда на выходные дни отдыхающие из городов этой страны, не богатых морем. Похоже, что они спят в палатках или в машинах. Здесь это вполне безопасно – народу много и не Мадрид.
Отлавливаем пожилого панка - заложника.
- Где тут у вас Рота?
- Это Кадис.
- Сами знаем. А Рота тут у вас где?
- Это не Рота, это – Кадис.
- А где в этом Кадисе Рота?
- Это не Рота…, - панк заводится.
- Сами понимаем, - завожусь я. – Это Кадис?
- Ну!
- А Рота где?
- Это не Кадис!!!!
- Это Рота?
- Мать твою! Это Кадис!
- А Рота где?!!
Набычившись, смотрим друг на друга, как два давно враждующих тореро. Наконец, я вспоминаю, что я дама, христианка, а дураков надо прощать.
Смиренно протягиваю ему ваучер, и, как поп в церкви, елейно протягиваю: «Вместе посмотрим?»
Смотрим.
- Ну, вот, я же говорил! Сначала написана Рота, потом – Кадис! Значит, Рота находится в кадисовской области, - ликует мужик.
Е-мое! Великий английский язык! Все в тебе не как в русском! Точно – сначала - город, потом - область. Е-мое.
- Так ты, сеньора, ошиблась. – Панк заржал, как необъезженный мустанг, тыча в меня пальцем и подмигивая мужу (ненавижу эту мужскую солидарность!). Вам теперь назад, к Хересу надо.
- К Хересу нам не надо, - напряженно подключился муж, - ты давай, придумай, как ехать не через Херес, а то я этого штурмана тут же забью насмерть!
Панк опять заржал, махнул в направлении норд-норд-вест и испарился.
- Не нравится, сам дорогу ищи, - ища защиту в нападении, затараторила я.
И он начал искать. Муж отыгрался по полной программе. Мы кружили вдоль океана, объезжая все закоулки, поворачивая и разворачиваясь, где нужно и не очень, заехали в два городка с красивыми названиями – Пуэрто де Сан Марино и Пуэрто де Сан Фернандес. И вот, наконец, оазис на конце пустынного пляжа – наш отель. Надвигалась ночь. Большой красивый номер и куча подарков от отеля - обычная примета хороших отелей в нехороших местах, сразу навели на мысль, что в городе делать нечего. В открытое окно задувал свежий ветерок, океан плескался практически под окнами, нас разделяла только неширокая набережная, не шире четырех метров. Мы засыпали в сладких мечтах о завтрашнем безделье…
«Сенокос уже закончился», - подумала я, просыпаясь под рокот мотора, по звуку напоминающего тракторный. Хотя, возможно, это американские подлодки начали учения. Странно бодрый муж подбежал к окну.
- …б твою мать! Куда ты меня завезла?
- А что там?
- Смотри сама!
Вот, значит, как выглядит океанический отлив: мокрый, покрытый водорослями песок, обнажившиеся метров на шестьсот от бывшей кромки воды коричневато-бурые рифы, трактор, собирающий водоросли на песке и рифах и создающий впечатление заботы работников отеля о нашем хорошем настроении – к обеду будет чисто! Мы вышли на набережную. Неприкрытая дорогими занавесками действительность была еще неприглядней.
- А мне вобщем-то нравится, - по-солдатски бодро проговорила я. – Где еще увидишь такую красоту? Кажется, вокруг одна пустыня, а мы в оазисе!
- В Египте, - мрачно проговорил муж, - но там дешевле!
Впечатление окончательно испортила вышедшая за нами немецкая пара, приехавшая вчера вечером почти вместе с нами. Они ворковали, нежно смотря друг на друга. Дама подняла затуманенный взор в сторону океана и … остолбенела.
-…б твою мать! – прозвучало на чисто немецком языке.
Я прыснула, она посмотрела на меня, и вот уже мы смеемся вдвоем. В конце концов, это отпуск, и мы никому и ничему не позволим его испортить, даже не самому живописному виду природы.
- Если тебе так уж здесь не нравится, объявляю день запоя! – во время завтрака объявила я супругу.
Хотя муж допивал уже третий бокал с халявным шампанским, которое подается на завтрак почти во всех андалузских отелях, он заметно оживился. - Ты думаешь тут есть магазин? Ведь в ресторане все очень дорого.
- Тут в каждом местечке есть свой супермеркадо (супермаркет), - авторитетно сказала я, надеясь, что на это забытое Богом место правило тоже распространяется.
Распространилось. Все дороги Роты ведут или к морю, или к супермеркадо. Продуктовое изобилие в очередной раз произвело хорошее впечатление, хотя цены здесь высокие – практически как в Москве, но, зато, раза в два-три дешевле, чем в странах Скандинавии. Особенно потрясает рыбный прилавок. Есть знакомые рыбки: дорадо, морской волк, белеют толстые кусищи мяса кальмара, есть что-то неведомое. Это изобилие порождает глупое желание набить полные сумки дарами моря, вот только нести их некуда. Особенное внимание привлекают лангустины, продающиеся уже отваренными и охлажденными. Представьте себе вареную креветку, увеличенную раз в пять по цене 250 рублей за килограмм – это и есть лангустины. Покупаешь килограмм лангустин, покупаешь море самых экзотических фруктов да еще бутылки три вина. Расстилаешь коврик на песке у океана и начинаешь пожирать и попивать все купленное, пока не свалишься тут же на коврик под южным солнцем. День запоя в разгаре.
Жара не мешает – ближе к обеду начинает дуть бриз. Вечером постанывая и покряхтывая, ощупываем свои обгоревшие места и допиваем-доедаем не поместившиеся в нас с первого раза буржуинские продукты питания.
Так проходят несколько дней. Утром нас будит заботливый трактор, мы делаем утренний променад по пляжу вдоль воды, мимо других отелей, не так близко расположенных к океану, а потому и не воспринимаемых нами, продавец рыбного отдела, уже не спрашивая, отвешивает нам килограмм лангустин, теплые мутные океанические воды с миром встречают наши проспиртованные и умиротворенные тела. Мы лениво валяемся на песке, продуваемые легким океаническим ветерком. Песок везде – вокруг нас, в зубах, волосах, бокалах с вином. Ложишься вечером на подушку - откуда-то из недр уха высыпается не вымытый обычным способом песочек. Народ пребывает в абсолютной отрешенности, никому ни до кого нет дела, на берегу можно делать что угодно, никто даже не повернет головы. Когда ветер усиливается, на воде появляются кайтеры, сначала болтаются как червяки на удочке, потом начинают подлаживаться под порывы ветра и несколько оживляют местный пейзаж. Сознание здесь полностью отключается, лень идти даже на бесплатный концерт заезжих аниматоров, никто так и не сосредоточился, что они нам предлагали – песни или пляски
Скоро от безделья доходим «до ручки» - идем вечером «пофоткать» закат. Этой фигней страдает весь отель. В течение всего светового дня создается впечатление, что в этом отеле мы почти одни, народ на пляже лежит реже, чем загорающие в Антарктиде, но вечером все стекаются на узкую набережную, и, как малахольные, минут по двадцать смотрят в объектив на тающую полоску заката. А что делать? Вливаемся.
- Не могли бы вы нас сфотографировать? - на непривычном русском языке обращается к нам пожилая пара.
- Русские? – спрашиваем мы.
- Нет, мы немцы, - скромно потупившись, сообщает нам мужчина.
- А откуда русский так хорошо знаете? – удивляемся мы.
- А раньше мы были белорусы. Жили в Минске.
- Давно?
- Пятнадцать лет назад. Сейчас живем в Штутгарте.
- Ну, и что, там лучше, чем в Минске?
- О-о, очень даже лучше.
С сочувствием смотрим на наших эмигрантов – заехали ребята в скучную немецкую деревню за куском хлеба, а у нас теперь тоже есть еда, но… каждый выбирает свой путь.
- А как вы сюда приехали? - осторожно интересуются бывшие земляки.
- Купили билеты на самолет, взяли машину и приехали.
- Так просто? - недоверчиво спрашивают нас пережитки прошлого, - а вам здесь нравится?
- Скучновато, - отвечает муж.
- Что вы, здесь много развлечений!
- Да ну, а каких? – я улавливаю в голосе мужа надежду.
- Здесь есть гольф-клуб!
- А-а, - я улавливаю в его голосе разочарование.
- Еще здесь есть тир, можно пойти, пострелять.
Блин, точно не белорусы, точно – немцы.
Наступил очередной вечер, завтра переезжаем на Средиземное море.
- Ску-учно-о! - ноет муж.
- Иди, постреляй в тире, - ехидно реагирую я.
По телевизору показывают развлечение местных портовых рабочих из города Пуэрто де Сан Фернандес. Их периодически сокращают с работы, они периодически организуют забастовки, переворачивают и жгут машины на улицах. Мы, естественно, на стороне рабочего класса, городки здесь малюсенькие, если потеряешь работу, новую вряд ли найдешь.
Еще не все столы накрыты к завтраку, а мы уже допиваем по второму бокалу шампанского, чтобы самым ранним утром уехать из этого заповедника для отшельников. Минуем все еще горящий Пуэрто де Сан Фернандес, минуем заболоченные солеными водами поля (здесь природный заповедник, а раньше добывали соль), минуем бодеги. Проезжаем огромные пространства, покрытые ветряными электростанциями, их очень много, они везде – есть уже не новые, есть только построенные, еще даже не запущенные в работу. Это означает, что мы приближаемся к андалузской столице ветров, единственному месту, которое хотел бы посетить в Испании наш сын, к городу Тарифе. Нам было велено заехать туда непременно, навести ревизию насчет моря, ветра и так, вообще…
Вдоль шоссе протянулась цепь не очень высоких и не связанных между собой гор. На высокогорных склонах климат более холодный и покрыт красивыми смешанными лесами, а плоскогорье - самая засушливая зона Испании, здесь кроме злакового сухостоя растут только тимьян и розмарин.
Грязный перекошенный указатель «TARIFA» несколько нас смущает, вдоль дороги стоит ряд магазинов-палаток времен начала перестройки, маленькие, облезлые, со сделанными от руки надписями: «Все для серфинга», «Спортивный магазин», «Спортивное барахло», «Бар для серфингистов». У бара стоит грязный пластмассовый столик, сидя за ним непричесанный подросток лет тридцати в одних шортах попивает чай из бумажного стаканчика.
- Ох, чувствует мое сердце, что серфингисты живут именно здесь, - проговорила я.
- Непохоже, условия для жизни непригодные, - засомневался муж, но к океану свернул.
До воды не больше километра, но проехать пришлось раза в три больше. Такое впечатление, что этот пыльный серпантин прокладывал кто-то в состоянии глубокого опьянения, возможно, даже и не алкогольного. У дороги кучи мусора, пакеты, бутылки, и все же чище, чем в Хересе. Проезжаем мимо автобуса-развалюхи с намалеванной надписью «Обед за полтора евро». Не верится, что кто-то будет питаться едой из этой гангрены.
Вдоль моря стоят машины, в основном, микроавтобусы или минивэны - новых не видно, все потрепаны, а некоторые даже слегка побиты, около машин и у воды немного людей, чем-то они напоминают распустеху только что виденного у «бара». Два ленивых серфингиста медленно мутят океанические воды.
- Где народ, чего не катаются? - обращаюсь я к самому пожилому подростку лет пятидесяти.
- Рано. Ветер будет в два часа. Тогда все и выйдут на воду. Будут двухметровые волны.
Конкретность ответа потрясает. Значит, в два – ветер, в три – подвиг, в семь – пить, в десять – спать. Хорошая жизнь у местных серферов: лето длинное, еда дешевая, из одежды только шорты нужны, даже из-за ветра не надо париться – будет вам ветер, если будет два часа, то и ветер будет.
Ближе к самому городу Тарифе, дальше от серферных панков, поселяются более цивилизованные спортсмены. Они живут в кемпингах в сосновых рощах у самой воды, красота природы необыкновенная, как в фильме «3+2», на въезде в кемпинги обозначен класс - две звезды, «однозвездные» сараи стоят дальше от моря, за автомобильной трассой.
А вот и город. Тарифа существовала еще до новой эры и входила, как и Кадис, в состав Карфагена. Ее жители считались гражданами Рима, здесь даже сохранились остатки римского города, как и положено, в виде руин. Сохранилась и более «молодая», тринадцатого века, крепость. Насыпь, ведущая к крепости, отделяет Средиземное море от Атлантического океана. Ободранные таблички категорически запрещают заниматься виндсерфингом или любым другим видом спорта в море, даже плавать. В океане запрещено все то же самое, но плавать можно. Естественно, водные процедуры все принимают исключительно в море – идти до воды ближе. Мы совершаем ритуальное омовение сначала в чистой, но морозной морской воде, затем в теплой, но мутной океанической. Город маленький, бурлящий, очень много молодых, в отличие от других андалузских курортных городов. На каждом шагу забегаловки самого простого пошиба, спортивные магазины, какие-то клубы, кафешки, народ снует туда-сюда. Сразу понятно, что ночью здесь не спят, спать можно до двух часов – до ветра. В городе много микроавтобусов с лохматыми людьми - видимо, панкам скучно вечно ждать ветра на своем забытом Богом пляже.
Главный культовый магазин серфингистов «Тарифа Пиратас» находится практически на въезде в город на небольшой улочке, вдоль которой расположены один за другим с обеих ее сторон штук тридцать таких же магазинов, но нам нужен именно «Пиратас». Две сонные тетери – продавщицы этого бутика помогают нам выбрать подарки для сына.
На горе сразу за городом расположена смотровая площадка, откуда в хорошую погоду видна Африка. Погода была не слишком хорошей, но самый жаркий континент проглядывался довольно отчетливо – не очертания, а самые настоящие горы во-от тако-ой вышины. Близость Африки почему-то волновала, казалось, только теперь мы начали понимать историю Испании – невозможно было не попасть под многолетнее «иго» мавров, когда они так рядом – рукой подать. Почти рядом крутились ветряки, туристы фотографировались на фоне африканских гор, маленькое кафе продавало открытки и воду по цене раз в пять выше нормальной – настоящий восточный базар.
Несмотря на обычный для испанских городов эклектизм, Тарифа произвела самое приятное впечатление, почему-то вспомнилась молодость, даже захотелось «тряхнуть стариной», остаться на ночь, потусоваться, но… Теперь мы чужие на празднике юности, все наши призы за бесшабашность уже получены, и, хотя мы еще можем дать «шороху», шелестеть едем к старперам в Беналмадену. Этот курорт похож на Торремолинос, но постарше, а потому и слегка потрепаннее. Скажем, что все, что не поместилось в Беналмадене, было позже построено в Торремолиносе. Гостиницы тут примыкают одна к другой, набережная усеяна магазинами и ресторанами.
Попасть из Тарифы в Беналмадену очень просто - едешь дальше по дороге, теперь уже вдоль моря, периодически лихорадочно сворачивая с дорог с синими ограждениями (сами знаете, чем заканчивается!) на общедоступные трассы; рассматриваешь мелькающую мимо окон автомобиля действительность; иногда притормаживаешь, чтобы издалека получше рассмотреть что-то, например, Гибралтар.
Гибралтар – это скала, выдающаяся в Гибралтарский пролив в его самом узком месте. В ее пещерах было сделано много ценных археологических находок, в частности, первый череп неандертальца. Считается, что на Гибралтарской скале и на скале, расположенной на противоположном берегу, в Марокко, стояли две статуи на высоких колоннах – как бы ворота Средиземного моря – их называли Геркулесовы столбы. Стилизованные Геркулесовы столбы, обвитые мифическим змеем, - это знак доллара.
Площадь полуострова чуть больше шести квадратных километров, он принадлежит Англии, и, чтобы попасть туда россиянину, нужна английская виза. Получить ее заранее в Москве – не проблема, но напрягаться ради какого-то Гибралтара совершенно не хотелось. Но теперь с дороги мы отчетливо видели покрытый высокими деревьями скалистый полуостров, окруженный со всех сторон морем. Тонкой соплеобразной неровной полоской земли он связан с Испанией. Береговая линия полуострова плотно застроена невысокими домиками, но самое интересное - то, чего мы не видим со своего наблюдательного пункта, находится на вершине Скалы: грот со сталактитами и сталагмитами, маленький форт и много-много диких обезьян. И все это богатство мы увидеть не можем только потому, что мы - ленивые дураки.
Ладно, НЛО там нет, леса, горы и обезьян в своей жизни мы видели неоднократно – успокаиваем мы себя и, злобно озираясь, гоним в Беналмадену.
А гоним-то напрасно. Потому что нас догоняют местные торговцы полосатыми палками – дорожная полиция. Улыбаются вежливо, суки, скалят свои крепкие белые зубы.
- Здрасьте, мы полиция!
- Зрасьте, узнали!
- А у вас поводок не пристегнут!
- Чего-чего?
- Чего-чего: ремень безопасности!
- Ай-ай-ай! Ой-ой-ой! И что же делать?
- А ничего не делать! Девяносто евро платить!
- Твою мать!
- А мы по-русски не понимаем, это Испания. И, кстати, по-английски тоже не шурупим, если будете взятки предлагать и рассказывать о далекой России, где за ремешок безопасности менты с вас сдерут максимум три евро, и то, если совсем озверели.
- Тогда вашу мать!
- Забыли предупредить: платите на месте – тридцать процентов скидка.
- Вот это сервис. Подавитесь, гады!!!
- А вот теперь на всех языках мира: до звиданья, чао, гуд бай.
А за это мы вам, проклятые буржуины, не расскажем, что всю Испанию объехали с пузырем в руках, нарушали скоростной режим, как могли, парковались в неположенных местах, и еще раз назло вам припаркуемся! Да фактически мы на вас заработали – ведь столько раз вы нас не поймали.
Отели мы находим теперь элементарно, точно знаем, что они расположены вдоль берега моря, а вот и наш – «Тритон». По-моему, так называется зародыш лягушки. Название не поэтическое, но отель сам по себе обычный, очень даже ничего, если не обращать внимания на слегка обгрызенные косяки дверей и слегка потрескавшуюся плитку в ванной. Еще не стряхнувшая с себя океаническое оцепенение, я пропустила момент, когда муж, по-тихому покинув номер, уже объявил персоналу гостиницы, что мы завтра (поскольку сегодня свободных мест нет) переезжаем в номер с видом на противоположную сторону. Пришлось смириться – надо было как-то поддерживать его в тонусе, хотя отличий мною не было обнаружено ни в номерах, ни в открывавшихся из них пейзажах. Правда, польза от такого переезда все же получилась - я убедилась в том, что сейфы в отелях – полная иллюзия гарантии сохранности его содержимого. Ровно в 12 часов, в момент переезда, отключается электронный ключ от старого номера, но, мы жители океанических побережий, не так быстры, как обычные люди, и не успеваем точно к 12-ти вынуть все из сейфа. Вызываем помощь. В номер входит минер, с рацией и торчащими из нее проводками, подходит к сейфу, подсоединяет к нему проводки. Пять секунд жужжания – банк взят. Люди! Храните деньги в сберегательной кассе – берите с собой банковские карточки. В гостинице сейфов нет, есть хорошо закрытые ящички, о чем нас и предупреждала памятка в Мадриде.
Рассказывать о Беналмадене нечего, хороший курорт для пожилых людей и молодых семей с детьми, но все это мы наблюдали уже неоднократно. А рассказывать, чем один оазис для отдыхающих отличается от другого – забудьте, это не путеводитель. Хотя добавим, что в Беналмадене и продолжающем ее по побережью Торремолиносе есть все для отдыха - не фешенебельно, но по-европейски (с испанским оттенком) и по ценам – не Ницца и не Канары, где все то же самое, но намного дороже.
Пора на Родину. Домой. Наконец мы чувствовали себя отдохнувшими, и ехали в аэропорт с чувством хорошо исполненного долга. Здание аэровокзала забито людьми полностью, к стройкам регистрации огромные очереди. Уравновешенные испанские работники спокойно регистрируют пассажиров, разговаривают друг с другом, смеются, отходят, куда и когда хотят, затягивая процедуру настолько, чтобы себя, не дай бог, не утомить.
Чего вы нервничаете? Улетите все. Ну, задержим чуть-чуть самолет, и все дела! Ну, не успеете зайти в duty-free – да фигня, у нас там все в два раза дороже, чем то же самое у вас дома. Не парьтесь. Нервничать будете в Европе, а здесь – Андалузия, а это не Европа, поверьте.
Самые беспокойные – русские, наши бегают вдоль очереди, подбегают к регистраторше, снабжают нелестными эпитетами ее работу, весь аэропорт, все Андалузию. Как положено за рубежом русские моментально сплачиваются и выступают единым фронтом, в результате нам дают еще одну стойку для регистрации. Смирные англичане, которые составляют 90 процентов из прилетевших сюда на отдых (их самолеты поднимаются в воздух каждые 10-15 минут, наши – три-четыре раза в день), с тоской и завистью посматривают на нас. Не ведомо жителям стран бывшей Антанты, что такое солидарность.
Не знаю, на чем летают англичане, но, увидев наш рыдван замеса «Континентальных авиалиний» муж, не дожидаясь восхождения на борт, зубами вскрыл бутылку виски и влил в себя почти половину. «Капец, дорогая», - сказал он мне, и, допивая на трапе самолета вторую половину, добавил: «Молись своему Богу».
Пассажиры вели себя напряженно, почти сразу после взлета скупив весь алкоголь из duty-free на борту. Прохлада из иллюминаторов, покрытых льдом по всему периметру, резко сменилась на африканскую жару. Подняв глаза, замутненные, как у всех (кроме грудничков) пассажиров, алкоголем, на начало салона, я вдруг поняла, что не вижу ничего из-за распространяющегося дыма. Никаких комментариев по радио. «Надо сходить в туалет, пока это возможно»,- решила я.
В конце салона стюардесса успокаивала рыдавшую женщину.
- Не волнуйтесь, все будет хорошо, три часа – и мы в Москве.
- Что же делать, что же делать? – мелко трясла головой нервная единомышленница Чернышевского.
- Девушка не бойтесь, - подключаюсь я, - видите, стюардесса не боится, а она ведь каждый день летает, - произношу успокаивающим тоном.
- Да? – истерически вскрикивает стюардесса, - У меня это всего третий вылет! Я еще не привыкла ни к чему! И еще, - нервно шепчет мне на ухо – самая беда - у нас нет даже кислородных масок.
Начинаю успокаивать обеих, хотя все должно быть наоборот, ведь это не они, а я боюсь самолетов столько, сколько на них летаю, «наклюкиваюсь» так, чтобы не понимать, где я нахожусь, и каждая новая страна встречает меня в горизонтальном положении. Как-то неправильно на меня Испания влияет. Позже, когда неполадка была заблокирована, выясняется, что совершить аварийную посадку посреди Европы (а самолет уже резко шел на снижение) запретили его хозяева, узнав, во что им эта посадка встанет. Летайте самолетами «Аэрофлота», а лучше «British Airways», но никак не «Континентальными авиалиниями»! Наконец, выпустив со второго раза шасси, мы приземлились. «Удачи Вам!», - провожал нас экипаж. «Спасибо, но, кажется, Вам удача нужнее», - реагировали мы. Команда самолета мрачнела на глазах, и последние пассажиры, покидавшие наш рыдван, доброго напутствия не дождались.
- И как вам Испания? – спросил сын, везший нас в Москву.
- А знаешь, я, наверное, смогла бы там жить, - неожиданно даже для себя ответила я.
- Как это? Ты ведь такая патриотка, - удивились оба: и сын, и муж.
- А так! Там очень хорошие люди: открытые и доброжелательные, спокойные, уравновешенные. Я не чувствую себя там иностранкой, ко мне везде хорошо относятся. Могу обратиться с просьбой или вопросом к любому, и мне ответят или помогут. А если все не так, как кажется – значит, мы совсем еще не знаем Испанию. А это значит, что надо съездить туда еще раз.
____________________________________________________________
1 – салон сдачи автомобилей в аренду.
2 – «Я Вас не понимаю».
3 -Riu- фамилия владельцев сети отелей по всему миру, так же начинаются названия их отелей.
4 - Это название листка заказа чего угодно: отеля, машины, экскурсовода.
5 - Я вспомнил, что сам знаю, что такое voucher (ваучер).
6 - стойка регистрации в отеле
7 - бар в номере, набитый приличной крепкой выпивкой в 50-ти граммовых бутылочках и безалкогольными напитками по 5-ти или 10-кратной стоимости приобретения той же дряни в обычном магазине.
8 - «Мужчина!»
9- время, когда жизнь, в связи с жарой, если не замирает, то приостанавливается. Будет подробнее описано ниже.
10 - сыровяленая свиная нога. Местный деликатес.
11 - плов из риса и морепродуктов, иногда для сытости добавляют и мясо.
12 - спагетти (макаронные изделия). У нас особенно любят дети и пенсионеры (вкусно и недорого).
12а - испанская особенность – бесцельная, бесконечная ходьба – «движуха».
14 - круто!
15 - верхние части склонов или долина, заполняемая лишь талыми водами.
16 – «Прямо, прямо, разворот…»
Комментариев нет:
Отправить комментарий