- Сколько-сколько?- мне показалось, что с моим слухом что-то не в порядке…
- Я же сказал: Тысяча четыреста евро!
- Но это же всего-навсего регулярный паром из Травемюнде до Хельсинки, а не туристический полет в космос!
- Вы хотите все - и сразу? За это нужно платить!
Дальнейший торг, призывы к совести, попытка упасть на колени и намеки на то, что не «все такие богатые, как кассиры из Травемюнде» привели к общему снижению цены на триста евро. И это при том, что билеты, удачно купленные в Москве заранее, обошлись бы нам именно в эти три сотни.
А ведь перспектива была такой радужной: никаких изматывающих гонок, полтора дня беспробудного пьянства и чревоугодия на борту парома перед неделей ЗОЖа в стране Суоми. Сауны, купание, медитации – а позже неспешная дорога домой – через Питер. Облом. Облом. По глазам вижу, что мои товарищи готовы заплатить эти деньги, ими даже сделаны робкие попытки убедить меня, начинающиеся со слов: «Какая неприятность…» Потом испытующий моментальный взгляд на выражение моего лица и продолжение: «Хотя, если подумать…» Я возмущенно фыркаю и иду в буфет пить чай.
В этом порту все как-то по-рабочему. Грязные столы (Германия ли это?). Оббитые кружки для чая и кофе. Кучи водителей в не самых свежих одеждах. Какая-то российская глубинка – меня это, как человека из России не особенно напрягает, но в душу постепенно начинает проникать национальная грусть. Толстенькая буфетчица, видимо, это замечает.
- Иди, дам тебе бутерброд. Это я себе делала – из дома принесла.
- Спасибо, не охота…
- Без денег – угощаю!
- Да тут такое…
Начинаю делиться с ней нашими проблемами. Она смеется: «Тоже мне проблемы. Не вздумайте тратить лишние деньги – вы за них столько себе сможете позволить, раз уж вы на своей машине». Ее бутерброд с удовольствием сжевывают подошедшие муж с товарищем. Повеселевшие, мы тут же раскладываем карту и начинаем прорисовывать новый маршрут. Вот это будет интересно. И вот это. Ого, получается еще одно неплохое путешествие. И еще куча денег остается.
- Не вздумайте мимо Любека проехать, - говорит наш новый гуру из буфета.
- Так это ж портовый город, чего там может быть интересного… - мямлю я.
- Не интересный? Сейчас выгоню отсюда! Это же один из самых важных городов Германии! Любекские львы в Брюсселе – это символ нашей страны. Да это же столица Ганзы, да город основан в …
- Все-все, «выметаемся» и сразу едем именно в Любек, - успокаиваем мы ее.
Платим за проезд по туннелю под рекой и въезжаем в Любек. Вот река, вот мост через реку, вот входная башня в старый город, а за ней – большой город, почти весь из красного кирпича. Повсюду видны зеленые крыши и купола. Оставляем машину и втекаем в город. Тут же купленный путеводитель поясняет, что Любек, по которому мы сейчас бродим, был основан в 1143 году, а уже в 1226 году император Фридрих Второй подарил ему на вечные времена статус вольного имперского города. А вот самое древнее, основанное славянами поселение, находились на материковой части к северо-востоку от острова, и именно оно дало славянское название всему городу.
Во время Второй мировой войны старая часть города – Альтштадт – сильно пострадала от бомбежек, но теперь она с точностью восстановлена. Бомбили Любек в 1942-м году англичане, на него было сброшено 6000 зажигательных и 225 фугасных бомб. В огне горели памятники старины, уникальные рукописи.
Альтштадт расположен на овальном острове, который окружен водами реки Траве – частью по естественному руслу, частью – по прорытому каналу. Во время расцвета Любек был укреплен внутренней стеной, проходящей по береговой части острова и наружной стеной с бастионами и рвами с водой с противоположной стороны реки Траве. Это была серьезная крепость – даже армии Наполеона ее взять не удалось.
Тепло, но воздух влажный и как будто дрожит в преддверии грозы. Тихие мощенные улочки и строгое серое небо лишь изредка пропускающие лучи солнца поселяют в душе ощущение бренности бытия, легкой грусти и сожаления о том, что куда-то девается в таких городах былое величие, ощущение кипения жизни. Спешу поделиться ощущениями с товарищами.
- Ну, нет, запаха тления тут не чувствуется, - наш друг со мной не согласен.
- А вот народу, действительно, маловато, - добавляет муж.
Мы сворачиваем за угол. И, одновременно, немея, замираем. «Запах тления?» - наконец одновременно возмущенно произносят мужчины. А перед нами город – настоящий, бурлящий, молодой. На улицах толпы народа: местные, туристы, все переплелось. Кто-то что-то продает, кто-то что-то фотографирует. Вот уличные художники, вот школьники, делящие на пятерых один большой батон хлеба. А вот забитые покупателями магазинчики. Люди говорят на разных языках, при этом очень много русской речи. Да уж, тлением тут пахнуть не может. Мы приосаниваемся и вливаемся в это броуновское движение, вчитываясь в текст гео-буклета совсем другими глазами.
Оказывается, Любек – единственный среднеевропейский город, весь исторический центр которого объявлен ЮНЕСКО частью мирового культурного наследия.
Мы заходим в церковь, которая является частью древнейшего в Европе больничного комплекса Святого Духа, он ведет свою историю с 13-го века. Сразу за входом в церковь мы видим еще одно помещение – что-то типа коридора длиной метров 80, шириной - 25 с высоченными потолками. В коридоре, отгороженные друг от друга тонкими перегородками и закрытые ширмами, стоят кровати, в этих клетушках и сейчас живут старички. Вот старая женщина выходит из своей мини-палаты, отодвинув штору. И, с алюминиевой кружкой в руках, шаркая и не обращая ни на кого внимания, еле бредет к кранчику с водой. Нам становится неловко – как будто мы заглянули к кому-то в окошко, и нас «застукали», и мы уходим бродить по официальному туристическому маршруту.
Мы заходим в Церковь Св. Марии (Marienkirche). Она была построена в 13 веке. Именно здесь с 1226 по 1937 год хранились документы, подтверждающие свободный статус Любека (в 1937 году Любек вошел в состав земли Шлезвиг-Гольштейн).
Во время войны она была серьезно разрушена, но следов этого мы сейчас не найдем. Конечно, современный облик церковь приняла не сразу, и мы на макетах видим, как она менялась.
Обилие рисунков, витражей и картин с участием Смерти приводит нас к мысли, что это антипапистская церковь - смотритель наши догадки подтверждает. Вот в каком интересном месте хранилась «грамота свободы города».
Поводом для создания картин и витражей о могуществе Смерти считаются периодические чумные эпидемии 14-15 веков. А поскольку могущество и церковных, и светских владык на земле ничтожно перед могуществом Смерти, поскольку Она пренебрегает тиарами и скипетрами – надо самостоятельно готовиться к персональному суду, который свершается над христианином в момент кончины и предшествует всеобщему Страшному суду – вот такая у этих церквей идейная подоплека.
Старые витражи не сохранились, но новые, созданные Альфредом Махло, можно увидеть, как и предметы культа, предназначенные для разного рода религиозных шествий. Мне погружение в коллективный религиозный транс чуждо, как и нашему приятелю, мужа эти темы вообще не волнуют – и мы выходим вздохнуть свежим воздухом вольного города.
Выходим на Ратушную площадь. Любекская Ратуша – это жемчужина кирпичной готики с добавленными в более позднее время ренессансными элементами. Кстати, почти всегда при ратушах строились склады-погреба. В Любеке в них хранились идущие на экспорт пиво и вино, теперь там просто кафешка.
Этот очень уютный уголок города – фактически его центр. Старинные магазинчики и новомодный универмаг из стекла и бетона, макет города, знаменитое на всю Европу марципановое кафе-магазин. Кстати, настоящий марципан сейчас мало где можно купить - теперь он обычно продается сразу в пирогах или булочках.
Любек все еще поддерживает прибалтийскую марципановую традицию – его купить тут можно, но нужно уметь высмотреть. На всякий случай, кто не знает, по Далю марципан – это «пряники, конфекты, сласти, лакомства», а для Прибалтики – это сладкая смесь перетертых орехов с сахарной пудрой, которую и добавляют в эти «пряники, конфекты, сласти и лакомства» - по-нашему говоря, тягучая ореховая начинка – в детстве мы покупали ее на развес в целлофане и ели, как конфетки.
Но все же ничего не сравнится здесь с набережной.
Все, как в былые времена: к причальной стене пришвартованы парусники, яхточки, кораблики. Вдоль набережной тоже есть интересные дома, но многие было бы неплохо отреставрировать.В тех местах бывшей крепостной стены, где раньше были башни-ворота, стоят их макеты – сами башни не сохранились.
Зато сохранились главные западные ворота Хольстентор - две толстые соединенные между собой башни, между которыми, собственно и расположены сами ворота. Ворота находятся не на острове, а на другом берегу Траве. А над старым городом высятся пять самых высоких шпицей церквей Любека: Якобикирхе, Аегидиенкирхе, Дом, Петрикирхе и Мариенкирхе. Считается, что готика пришла на восточные берега Балтики из северной Германии, конкретно – из Любека. Именно этот город был не только главой Ганзы, но и местом, где зародилась кирпичная готика - стиль, характерный для Прибалтики и северной Польши.
Где бы не бродили – везде слышна русская речь. Наших тут очень много. Захожу в магазинчик на улице с забавным названием Брайтештрассе. Стою в очереди за открытками. Русские громко переговариваются, советуясь, что купить. Передо мной стоит англоговорящая пожилая пара, они что-то шепчут на ухо друг другу. Дама оглядывается, рассматривает меня в упор, и, видимо, разглядев родственную душу, наклоняется и к моему уху, и с наигранным ужасом шепчет мне: «Only Russions…». Я начинаю скромно хохотать. Сморит на меня с недоумением. Наклоняюсь к ее уху: «Me – too». Она смотрит на меня внимательно – не прикалываюсь ли, произносит: «Oh, my god!» и строго отворачивается. А знай наших – вон нас сколько «понаехало тут», не что «некоторых»!
Удивляться этому нечего - Любек и в былые времена был самым посещаемым городом Германии для русских. В столицу Ганзы новгородцы возили пчелиный воск, шкуры животных, мед. Назад везли "белое золото" тех лет - соль. На караваны с беценным грузом нападали разбойники, но соль в нужном количестве все же попадала в Россию - в частности, она была необходима при промышленной (масштабов тех лет, конечно же) обработке шкур.
Торговые связи были настолько крепки, что в 1187 г. император Фридрих I Барбаросса пожаловал Любеку грамоту, по которой русским купцам предоставлялось право беспошлинной торговли в Любеке.
Осматриваем город – повсюду львы: ведь город основан Генрихом по прозвищу «Лев». Если быть буквальным - Любек ему уступил какой-то граф, но именно Генрих Лев стал превращать город в торговую прекрасную крепость. Позже, как водится, основателя города объявили опальным и город приобрел статус имперского. Но по доброй немецкой традиции Генриха чтут и не забывают.
Останавливаемся у Buddenbrookhaus. Здесь расположен Центр Генриха и Томаса Манна, именно здесь происходили события саги "Buddenbrook", за которую любекский автор Томас Манн получил Нобелевскую премию в 54 года. Автору, когда он написал эту сагу было 27 лет.
С именем еще одного писателя связана история Любека. То есть, наоборот, с Любеком связана одна из страниц жизни Николая Гоголя. Об этом в своих странных лекциях (и не менее странной книги о Гоголе) упоминает Владимир Набоков – как бы не относился он к этому автору, но с первоисточниками работать Набоков умел:
«13 августа 1829 г., одетый в свой лучший синий сюртук с медными пуговицами, он высадился в Любеке и сразу же написал еще одно письмо матери, где привел новое с иголочки и столь же выдуманное объяснение своего отъезда из Петербурга:
«Я, кажется, и забыл объявить вам главной причины, заставившей меня именно ехать в Любек. Во всё почти время весны и лета в Петербурге я был болен; теперь хотя и здоров, но у меня высыпала по всему лицу и рукам большая сыпь. Доктора сказали, что это следствие золотухи, что у меня кровь крепко испорчена, что мне нужно было принимать кровоочистительный декокт, и присудили пользоваться водами в Травемунде, в небольшом городке, в 18 верстах от Любека…»
Гоголь очень странно описывает город, отчего его биографы предполагают, что он в Любеке никогда и не бывал – просто хотел успокоить мать, которой попортил немало нервов своими религиозными и жизненными метаниями. Зато описание боя курантов на одном из соборов («Когда настанет 12 часов, большая мраморная фигура вверху бьет в колокол 12 раз. Двери с шумом отворяются вверху; из них выходят стройно один за другим 12 апостолов, в обыкновенный человеческий рост, поют и наклоняются каждый, когда проходят мимо изваяния Иисуса Христа») позже привидится его матери в кошмарном сне шесть лет спустя после письма.
Если Гоголю не довелось побывать в этом городе – мне очень жаль. Потому что я каждому желаю побывать в этой готической сказке из красного кирпича. При первой возможности побывайте тут - летом вы проведете незабываемый отдых в курортном Травемюнде в смешных старообрядных кабинках для загорания, зимой - посетите знаменитую рождественскую ярмарку.
Не будуте вы разочарованы и в любое другое время года - теперь мы это знаем точно, спасибо тете из буфета. Только нужно обязательно заранее познакомиться с историей города – а не так, как это сделали мы: на ходу. А ходу мы сейчас даем в Берлин - но о нем вы уже знаете. И еще: никогда не мешайте пиво со шнапсом, как это делают по традиции в Любеке - ведь этот гремучий коктейль придуман именно в этом городе, русские назвали это заимствованное изобретение "ершом", а немцы называют это лютт (Luett). Правда, в отличие от русских - все это вместе очень небольшая доза в пропорции 3:1. Но, впрочем, мой рассказ не об этом.
- Я же сказал: Тысяча четыреста евро!
- Но это же всего-навсего регулярный паром из Травемюнде до Хельсинки, а не туристический полет в космос!
- Вы хотите все - и сразу? За это нужно платить!
Дальнейший торг, призывы к совести, попытка упасть на колени и намеки на то, что не «все такие богатые, как кассиры из Травемюнде» привели к общему снижению цены на триста евро. И это при том, что билеты, удачно купленные в Москве заранее, обошлись бы нам именно в эти три сотни.
А ведь перспектива была такой радужной: никаких изматывающих гонок, полтора дня беспробудного пьянства и чревоугодия на борту парома перед неделей ЗОЖа в стране Суоми. Сауны, купание, медитации – а позже неспешная дорога домой – через Питер. Облом. Облом. По глазам вижу, что мои товарищи готовы заплатить эти деньги, ими даже сделаны робкие попытки убедить меня, начинающиеся со слов: «Какая неприятность…» Потом испытующий моментальный взгляд на выражение моего лица и продолжение: «Хотя, если подумать…» Я возмущенно фыркаю и иду в буфет пить чай.
В этом порту все как-то по-рабочему. Грязные столы (Германия ли это?). Оббитые кружки для чая и кофе. Кучи водителей в не самых свежих одеждах. Какая-то российская глубинка – меня это, как человека из России не особенно напрягает, но в душу постепенно начинает проникать национальная грусть. Толстенькая буфетчица, видимо, это замечает.
- Иди, дам тебе бутерброд. Это я себе делала – из дома принесла.
- Спасибо, не охота…
- Без денег – угощаю!
- Да тут такое…
Начинаю делиться с ней нашими проблемами. Она смеется: «Тоже мне проблемы. Не вздумайте тратить лишние деньги – вы за них столько себе сможете позволить, раз уж вы на своей машине». Ее бутерброд с удовольствием сжевывают подошедшие муж с товарищем. Повеселевшие, мы тут же раскладываем карту и начинаем прорисовывать новый маршрут. Вот это будет интересно. И вот это. Ого, получается еще одно неплохое путешествие. И еще куча денег остается.
- Не вздумайте мимо Любека проехать, - говорит наш новый гуру из буфета.
- Так это ж портовый город, чего там может быть интересного… - мямлю я.
- Не интересный? Сейчас выгоню отсюда! Это же один из самых важных городов Германии! Любекские львы в Брюсселе – это символ нашей страны. Да это же столица Ганзы, да город основан в …
- Все-все, «выметаемся» и сразу едем именно в Любек, - успокаиваем мы ее.
Платим за проезд по туннелю под рекой и въезжаем в Любек. Вот река, вот мост через реку, вот входная башня в старый город, а за ней – большой город, почти весь из красного кирпича. Повсюду видны зеленые крыши и купола. Оставляем машину и втекаем в город. Тут же купленный путеводитель поясняет, что Любек, по которому мы сейчас бродим, был основан в 1143 году, а уже в 1226 году император Фридрих Второй подарил ему на вечные времена статус вольного имперского города. А вот самое древнее, основанное славянами поселение, находились на материковой части к северо-востоку от острова, и именно оно дало славянское название всему городу.
Во время Второй мировой войны старая часть города – Альтштадт – сильно пострадала от бомбежек, но теперь она с точностью восстановлена. Бомбили Любек в 1942-м году англичане, на него было сброшено 6000 зажигательных и 225 фугасных бомб. В огне горели памятники старины, уникальные рукописи.
Альтштадт расположен на овальном острове, который окружен водами реки Траве – частью по естественному руслу, частью – по прорытому каналу. Во время расцвета Любек был укреплен внутренней стеной, проходящей по береговой части острова и наружной стеной с бастионами и рвами с водой с противоположной стороны реки Траве. Это была серьезная крепость – даже армии Наполеона ее взять не удалось.
Тепло, но воздух влажный и как будто дрожит в преддверии грозы. Тихие мощенные улочки и строгое серое небо лишь изредка пропускающие лучи солнца поселяют в душе ощущение бренности бытия, легкой грусти и сожаления о том, что куда-то девается в таких городах былое величие, ощущение кипения жизни. Спешу поделиться ощущениями с товарищами.
- Ну, нет, запаха тления тут не чувствуется, - наш друг со мной не согласен.
- А вот народу, действительно, маловато, - добавляет муж.
Мы сворачиваем за угол. И, одновременно, немея, замираем. «Запах тления?» - наконец одновременно возмущенно произносят мужчины. А перед нами город – настоящий, бурлящий, молодой. На улицах толпы народа: местные, туристы, все переплелось. Кто-то что-то продает, кто-то что-то фотографирует. Вот уличные художники, вот школьники, делящие на пятерых один большой батон хлеба. А вот забитые покупателями магазинчики. Люди говорят на разных языках, при этом очень много русской речи. Да уж, тлением тут пахнуть не может. Мы приосаниваемся и вливаемся в это броуновское движение, вчитываясь в текст гео-буклета совсем другими глазами.
Оказывается, Любек – единственный среднеевропейский город, весь исторический центр которого объявлен ЮНЕСКО частью мирового культурного наследия.
Мы заходим в церковь, которая является частью древнейшего в Европе больничного комплекса Святого Духа, он ведет свою историю с 13-го века. Сразу за входом в церковь мы видим еще одно помещение – что-то типа коридора длиной метров 80, шириной - 25 с высоченными потолками. В коридоре, отгороженные друг от друга тонкими перегородками и закрытые ширмами, стоят кровати, в этих клетушках и сейчас живут старички. Вот старая женщина выходит из своей мини-палаты, отодвинув штору. И, с алюминиевой кружкой в руках, шаркая и не обращая ни на кого внимания, еле бредет к кранчику с водой. Нам становится неловко – как будто мы заглянули к кому-то в окошко, и нас «застукали», и мы уходим бродить по официальному туристическому маршруту.
Мы заходим в Церковь Св. Марии (Marienkirche). Она была построена в 13 веке. Именно здесь с 1226 по 1937 год хранились документы, подтверждающие свободный статус Любека (в 1937 году Любек вошел в состав земли Шлезвиг-Гольштейн).
Во время войны она была серьезно разрушена, но следов этого мы сейчас не найдем. Конечно, современный облик церковь приняла не сразу, и мы на макетах видим, как она менялась.
Обилие рисунков, витражей и картин с участием Смерти приводит нас к мысли, что это антипапистская церковь - смотритель наши догадки подтверждает. Вот в каком интересном месте хранилась «грамота свободы города».
Поводом для создания картин и витражей о могуществе Смерти считаются периодические чумные эпидемии 14-15 веков. А поскольку могущество и церковных, и светских владык на земле ничтожно перед могуществом Смерти, поскольку Она пренебрегает тиарами и скипетрами – надо самостоятельно готовиться к персональному суду, который свершается над христианином в момент кончины и предшествует всеобщему Страшному суду – вот такая у этих церквей идейная подоплека.
Старые витражи не сохранились, но новые, созданные Альфредом Махло, можно увидеть, как и предметы культа, предназначенные для разного рода религиозных шествий. Мне погружение в коллективный религиозный транс чуждо, как и нашему приятелю, мужа эти темы вообще не волнуют – и мы выходим вздохнуть свежим воздухом вольного города.
Выходим на Ратушную площадь. Любекская Ратуша – это жемчужина кирпичной готики с добавленными в более позднее время ренессансными элементами. Кстати, почти всегда при ратушах строились склады-погреба. В Любеке в них хранились идущие на экспорт пиво и вино, теперь там просто кафешка.
Этот очень уютный уголок города – фактически его центр. Старинные магазинчики и новомодный универмаг из стекла и бетона, макет города, знаменитое на всю Европу марципановое кафе-магазин. Кстати, настоящий марципан сейчас мало где можно купить - теперь он обычно продается сразу в пирогах или булочках.
Любек все еще поддерживает прибалтийскую марципановую традицию – его купить тут можно, но нужно уметь высмотреть. На всякий случай, кто не знает, по Далю марципан – это «пряники, конфекты, сласти, лакомства», а для Прибалтики – это сладкая смесь перетертых орехов с сахарной пудрой, которую и добавляют в эти «пряники, конфекты, сласти и лакомства» - по-нашему говоря, тягучая ореховая начинка – в детстве мы покупали ее на развес в целлофане и ели, как конфетки.
Но все же ничего не сравнится здесь с набережной.
Все, как в былые времена: к причальной стене пришвартованы парусники, яхточки, кораблики. Вдоль набережной тоже есть интересные дома, но многие было бы неплохо отреставрировать.В тех местах бывшей крепостной стены, где раньше были башни-ворота, стоят их макеты – сами башни не сохранились.
Зато сохранились главные западные ворота Хольстентор - две толстые соединенные между собой башни, между которыми, собственно и расположены сами ворота. Ворота находятся не на острове, а на другом берегу Траве. А над старым городом высятся пять самых высоких шпицей церквей Любека: Якобикирхе, Аегидиенкирхе, Дом, Петрикирхе и Мариенкирхе. Считается, что готика пришла на восточные берега Балтики из северной Германии, конкретно – из Любека. Именно этот город был не только главой Ганзы, но и местом, где зародилась кирпичная готика - стиль, характерный для Прибалтики и северной Польши.
Где бы не бродили – везде слышна русская речь. Наших тут очень много. Захожу в магазинчик на улице с забавным названием Брайтештрассе. Стою в очереди за открытками. Русские громко переговариваются, советуясь, что купить. Передо мной стоит англоговорящая пожилая пара, они что-то шепчут на ухо друг другу. Дама оглядывается, рассматривает меня в упор, и, видимо, разглядев родственную душу, наклоняется и к моему уху, и с наигранным ужасом шепчет мне: «Only Russions…». Я начинаю скромно хохотать. Сморит на меня с недоумением. Наклоняюсь к ее уху: «Me – too». Она смотрит на меня внимательно – не прикалываюсь ли, произносит: «Oh, my god!» и строго отворачивается. А знай наших – вон нас сколько «понаехало тут», не что «некоторых»!
Удивляться этому нечего - Любек и в былые времена был самым посещаемым городом Германии для русских. В столицу Ганзы новгородцы возили пчелиный воск, шкуры животных, мед. Назад везли "белое золото" тех лет - соль. На караваны с беценным грузом нападали разбойники, но соль в нужном количестве все же попадала в Россию - в частности, она была необходима при промышленной (масштабов тех лет, конечно же) обработке шкур.
Торговые связи были настолько крепки, что в 1187 г. император Фридрих I Барбаросса пожаловал Любеку грамоту, по которой русским купцам предоставлялось право беспошлинной торговли в Любеке.
Осматриваем город – повсюду львы: ведь город основан Генрихом по прозвищу «Лев». Если быть буквальным - Любек ему уступил какой-то граф, но именно Генрих Лев стал превращать город в торговую прекрасную крепость. Позже, как водится, основателя города объявили опальным и город приобрел статус имперского. Но по доброй немецкой традиции Генриха чтут и не забывают.
Останавливаемся у Buddenbrookhaus. Здесь расположен Центр Генриха и Томаса Манна, именно здесь происходили события саги "Buddenbrook", за которую любекский автор Томас Манн получил Нобелевскую премию в 54 года. Автору, когда он написал эту сагу было 27 лет.
С именем еще одного писателя связана история Любека. То есть, наоборот, с Любеком связана одна из страниц жизни Николая Гоголя. Об этом в своих странных лекциях (и не менее странной книги о Гоголе) упоминает Владимир Набоков – как бы не относился он к этому автору, но с первоисточниками работать Набоков умел:
«13 августа 1829 г., одетый в свой лучший синий сюртук с медными пуговицами, он высадился в Любеке и сразу же написал еще одно письмо матери, где привел новое с иголочки и столь же выдуманное объяснение своего отъезда из Петербурга:
«Я, кажется, и забыл объявить вам главной причины, заставившей меня именно ехать в Любек. Во всё почти время весны и лета в Петербурге я был болен; теперь хотя и здоров, но у меня высыпала по всему лицу и рукам большая сыпь. Доктора сказали, что это следствие золотухи, что у меня кровь крепко испорчена, что мне нужно было принимать кровоочистительный декокт, и присудили пользоваться водами в Травемунде, в небольшом городке, в 18 верстах от Любека…»
Гоголь очень странно описывает город, отчего его биографы предполагают, что он в Любеке никогда и не бывал – просто хотел успокоить мать, которой попортил немало нервов своими религиозными и жизненными метаниями. Зато описание боя курантов на одном из соборов («Когда настанет 12 часов, большая мраморная фигура вверху бьет в колокол 12 раз. Двери с шумом отворяются вверху; из них выходят стройно один за другим 12 апостолов, в обыкновенный человеческий рост, поют и наклоняются каждый, когда проходят мимо изваяния Иисуса Христа») позже привидится его матери в кошмарном сне шесть лет спустя после письма.
Если Гоголю не довелось побывать в этом городе – мне очень жаль. Потому что я каждому желаю побывать в этой готической сказке из красного кирпича. При первой возможности побывайте тут - летом вы проведете незабываемый отдых в курортном Травемюнде в смешных старообрядных кабинках для загорания, зимой - посетите знаменитую рождественскую ярмарку.
Не будуте вы разочарованы и в любое другое время года - теперь мы это знаем точно, спасибо тете из буфета. Только нужно обязательно заранее познакомиться с историей города – а не так, как это сделали мы: на ходу. А ходу мы сейчас даем в Берлин - но о нем вы уже знаете. И еще: никогда не мешайте пиво со шнапсом, как это делают по традиции в Любеке - ведь этот гремучий коктейль придуман именно в этом городе, русские назвали это заимствованное изобретение "ершом", а немцы называют это лютт (Luett). Правда, в отличие от русских - все это вместе очень небольшая доза в пропорции 3:1. Но, впрочем, мой рассказ не об этом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий