Жизнь человека неразрывно связана с религией, независимо от того, верит ли он во что-то, в кого-то, в самого себя или ни во что вообще. В разное время священным становилось практически всё – «и видимое, и невидимое». За долгий путь человечества священным становились не только книги, звезды, животные, секс, еда, звезды или даже жесты. В некоторых культурах священным считалось тело человека, как вместилище высших, космических или божественных сил. Жизнь – бесценный дар, но с давних времен на всех континентах были распространены человеческие жертвоприношения. Далеко не всегда на них требовалось согласие жертвы, и всё же нередко это могло быть и добровольным ритуальным прощанием с жизнью. А что взамен?
Самомумификация
Для непосвященного практика самомумификации – это всего лишь разновидность суицида, официально запрещенная в конце 19 века. Между тем, попыток самомумификации было сделано немало – гораздо больше числа сохранившихся мумий, однако же не все из них закончились удачей.
Новичкам в буддизме стоит узнать, что одной из основных предпосылок этой религии является то, что всё, что мы можем видеть, слышать, осязать – это лишь иллюзия, которая не дает нам увидеть того, что на самом деле важно, и что есть Истина. Пока вы не поймете, что вы – часть единого целого, единого сознания - единственного реального бытия – вы будет постоянно возрождаться в мире бесконечных иллюзий.
Главная задача буддийского монаха – отделить свое «Я» от мира иллюзий и прервать цепочку возрождений, воплотившись в великом Будде.
Японский монах Kuukai, тысячу лет тому назад обосновавшийся на священной горе Koya, исходя из концепции двойственного характера человеческого тела – одновременно смертного и бессмертного – решил перейти из одного состояния в другое в результате религиозной практики. Продолжительность ее рассчитана на 3000 дней.
Первые 1000 дней нужно питаться орехами и семенами, в результате исчезает жировая прослойка, в первую очередь подверженная тлену после смерти.
Вторые 1000 дней есть можно немного коры деревьев и корней сосновых растений, количество выпиваемой воды тоже постепенно ограничивается. К концу второй тысячи дней монах становится похожим на живую мумию.
В третью тысячу дней монах пьет только специальный чай, настоянный на ядовитом соке лакового дерева (им в Японии лакируют поверхность посуды), при этом из организма выводятся остатки воды. И, хотя, монах испытывает боли во всем организме от употребления такого чая, тело, пропитываясь ядом, становится «неинтересным» для бактерий и личинок насекомых.
Через 3000 дней монах переходит в каменное сооружение такого размера, чтобы он смог разместиться в нем в позе лотоса, и еще оставалось место для небольшого колокола. Теперь его с миром связывает только лишь небольшое отверстие, в которое вставлена трубка – через нее монаху поступает воздух – это его последняя «еда». Время от времени через отверстие слышны удары колокола – это монах подает признаки жизни. Когда же колокол замолкает навсегда, оконце замуровывают.
Через какое-то время будет произведен осмотр мумии – если попытка «не удалась», монаха похоронят или навечно замуруют в каменном сооружении, «удачника» перенесут в храм и будут поклоняться его мощам, как божественному проявлению Будды.
На самом деле таких мумий (сокусинбуцу) очень немного – по разным подсчетам от 16 до 24. И, хотя последователи Kuukai, основателя секты Сюгендо, вроде бы подчинились строгому запрету на проведение самомумификации, ходят слухи, что нелегально она практикуется и в наши дни в самых отдаленных монастырях.
Сати
Одна из жен Шивы, ее звали Сати, вышла замуж без позволения отца, и тот, собирая на пир всех богов, «забыл» пригласить Шиву. То ли Сати бросилась в костер от такого горя, то ли разозлилась до такой степени, что воспламенилась от гнева – древние источники точно не сообщают. Сгорела – вот и весь сказ. Но следом за ней на ритуальный костер стали восходить и индийские вдовы.
Совершить этот обряд, которому более 3000 лет, могла не каждая индийская вдова, а только вдова богатого и высокопоставленного человека. Только самым знатным женщинам была предоставлена возможность пройти процедуру ритуального самосожжения, победить страх перед смертью и стать богиней, сати-магой. Никто не мог принудить ее пройти этот обряд, но, отказавшись от своей привилегии, она отказывалась стать богиней, и потому становилась презираемой парией, лишенной каких-либо гражданских прав. Простое белое платье, никаких украшений. Жить можно только в семье своего бывшего мужа или у своих сыновей – только они не будут осквернены, если коснутся ее. Спать можно только на голой земле, нельзя есть мясо, даже овощи и коренья разрешены не все, нельзя есть соль, а каждый четырнадцатый день должен быть «голодным».
Тех же, кто решился пройти путь от простой женщины до сати-маги, провожают с почестями. Вдова совершает обряд омовения, надевает на себя лучшие одежды, раздает свои украшения и идет к берегу реки или озера, где будет сожжена. Поддержать решимость очистить свою карму в огне помогает наркотический напиток. И всё же, когда вдова трижды обойдя тело своего мужа садится слева от него, положив его голову на свои колени, на всякий случай её ноги приковывают к плахам железными цепями, а около костра дежурит брахман с тяжелой дубинкой в руках – ну, так, на всякий случай.
Пепел ритуального кострища собирают и бросают в воду, а небольшую часть пепла могут съесть вместе с едой жрецы, в надеже на то, что это поможет им хоть немного очистить и свою карму.
Надо сказать, что колониаторы-англичане не особенно вмешивались в ритуалы индусов, но когда на жертвенный костер – «мало ли, вдруг и нам повезёт, и мы станем богами» – стали заходить целыми толпами, не только жены, но и другие родственники покойного, и даже прислуга, сати запретили. Случилось это в 1829 году. Но этот ритуал – конечно же, не публично, проводится до сих пор, и последний официально зарегистрированный жертвенный костер сгорел в 1987 году. Толкователи древних книг предлагают подождать, пока в рукописных Ведах будут расшифрованы две буквы из четырех в неполностью сохранившемся слове. Ведь, если к сохранившимся «ag..» добавить не «..ni», то получится не «agni» («огонь»), а что-то другое – и, вполне возможно, это слово будет означать «блаженство» - мол, «не грусти, вдова, живи в удовольствии, ты еще увидишь своего мужа - в жизни иной». Но люди не хотят ждать, они хотят видеть сати на костре, поскольку в ритуальном огне она искупит не только грехи мужа, но и всей семьи, и обеспечит им «хорошее» будущее перерождение.
Сэппуку
Дзену научить невозможно. Но опыт, интуиция и медитации могут помочь достичь персонального Сатори (состояния «одной мысли» или просветления). Согласно философии дзен местопребыванием жизненных сил является брюшная полость. Иероглиф «хара» означает и «живот», и то, что в Японии понимают под словом «душа», понятие это не сходно с европейским понятием души, скорее речь идет об эмоциях, и душевных ощущениях. Если рядом с этим иероглифом написать иероглиф, означающий «резать», то это будет означать самоубийство путём вспарывания живота. И только, если сначала будет написан иероглиф «резать», а потом «живот», будет понятно, что совершено ритуальное самоубийство – «сэппуку». Для написания банального «харакири» иероглифы нужно поменять местами.
Кстати, русское слово «характер» имеет те же этимологические корни, что и «хара» в японском языке, поскольку пришло к нам из Вед, в которых «хара» значило «центр, равновесие, высшее, лучшее, хорошее». Те же Веды настоятельно рекомендовали человеку действовать, получать практический опыт – это одно из условий верного пути к Знанию.
Сэппуку – это действие, это опыт, который проводить может не кто угодно. Сэппуку имел право совершать только самурай – по приговору, как наказание, или добровольно – в знак верности сюзерену или в тех случаях, когда затрагивалась его честь.
Но ритуальное сэппуку – это не банальное самоубийство, это символика духовного порядка, это оправдание себя перед небом и людьми. Вскрывая свой живот, самурай доказывает чистоту своих помыслов и устремлений.
Самурая с детства учили искусству вскрывать свой живот по правилам, для разных школ эти правила - способы харакири - имели некоторые отличия, но для самураев всех школ живот должен был быть разрезан так, чтобы присутствующие при ритуальном самоубийстве могли видеть внутренности делающего сэппуку, и, соответственно «чистоту его помыслов».
Сэппуку проводят в белых одеждах, сидя на пятках, в присутствии большого числа лиц, имеющих право быть на церемонии. Сэппуку делают красиво – на лице не должно быть страдания, нельзя кричать от боли, нельзя падать навзничь. Чтобы самурай не позорил свое имя и свою семью, еще малышом его учат рассчитывать свои движения при харакири, и учат помогать провести ритуал другому – сэппуку делают с ассистентом, именно он поможет отделить голову от туловища, чтобы прекратить мучения самурая.
Если сэппуку совершали в «полевых» условиях, самурай мог провести его сам, закончив обряд, перерезав сам себе горло кинжалом. Место, где происходило харакири, не очищалось от крови самурая, чтобы оставаться в памяти живущих.
В день свадьбы самурай дарил своей жене особый кинжал. Кодекс Бусидо предписывал ей этим кинжалом при необходимости покончить со своей жизнью, перерезав на шее артерии годами отрабатываемым движением, предварительно перевязав себе колени (чтобы тело после смерти оставалось в целомудренной позе).
Культ смерти в среде буси (самураев-воинов) и пренебрежение ею в дзен создавали вокруг совершившего сэппуку ореол героизма и прославляли его имя в будущих поколениях.
Этот ритуал, предположительно пришедший в Японию из Восточной Азии и Сибири во второй половине 12 века, с началом организации государственного строя Японии на европейский манер в конце 19-го века перестал носить официальный характер, и постепенно почти исчез – и всё же не до конца. Известны случаи сэппуку и в 20-м веке, и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, окутывая имена совершивших такой обряд ореолом славы и величия.
Ацтекское жертвоприношение
Для ацтеков человеческое тело было вместилищем космологических сил, это был живой, умеющий передвигаться центр мира. Космос – тринадцать небесных и девять подземных уровней, населенных богами и сверхъестественными силами. Все они могут попасть на Землю через пути сообщения, которые похожи на два солнечных луча, постоянно движущихся во встречных направлениях. Эти силы каждый день появляются на Земле в священных местах и распространяются по всему миру.
Источником божественной энергии тоналли («озарение или тепло, передаваемое с солнечными лучами) был верховный бог Ометеотль, обитающий на тринадцатом небесном уровне. В момент зачатия человека Ометеотль посылал тоналли в голову человеческого эмбриона, и это определяло характер и судьбу человека после рождения. Главным источником тоналли для человека при жизни было солнце, получать её можно было и от своих близких, а содержалась эта энергия, в основном, в волосах - больше всего ее было в волосах, растущих в теменной области головы. Сдирая с врага скальп, ацтек увеличивал свою тоналли.
В сердце человека находилась еще одна божественная сила – теолиа. Она оживляла человеческое существо, и отвечала за его чувства и мысли. Больше всего теолиа было в сердцах жрецов и людей, представлявших богов во время ритуальных праздников. Когда человек умирал, его теолиа переносилась в мир мертвых, передавая энергию солнцу. Человеческая смерть, таким образом, не означала гибель – люди «пробуждались от сна» и становились духами или богами. Получить «подзарядку» теолиа при жизни можно было в горах, у озера, в городе и, конечно же, в храме, который строился по ацтекской традиции в виде ритуальной горы.
Раз в году ацтеки в честь Творца Всего Сущего устраивали праздник «токскатль». А раз в 52 года – ритуал «нового огня», который должен был обеспечить повторное рождение Солнца и продолжить движение Космоса. И тот, и другой праздники сопровождались ритуальным человеческим жертвоприношением, но жертвы из числа пленных выбирались для каждого праздника по-разному: для «нового огня» выбирался особо храбрый пленник, для «токскатля» - самый физически совершенный.
Воины-будущие жертвы за год до праздника превращались в богов на земле, они жили в ацтекской столице, в почестях, богатстве, их учили играть на музыкальных инструментах, риторике и самообладанию. Их жизнь была публичной, а они сами – уважаемыми личностями. За двадцать дней до праздника им предоставляли четырех жен, воплощающих богинь, с которыми они предавались любви в свои последние дни земной жизни.
Смерть на жертвенном алтаре считалась для ацтека идеальной смертью для воина. В день праздника он шел по улицам города, нарядный, поющий, играющий на лютне, демонстрируя стремление и готовность к жертвенническому концу.
В конце праздника у ритуальной жертвы на вершине пирамиды-храма рассекали грудь, вырывали из нее сердце и приносили в жертву солнцу. Воина обезглавливали, а череп его водружали на специальной подставке на ритуальном дворе.
Торпильцин Кецалькоатль – в духовной жизни ацтеков величина соизмеримая с Буддой, Мухаммедом, Иисусом – любя свой народ, запретил человеческие жертвоприношения, разрешив приносить в жертву только змей, птиц и бабочек. Это и было причиной его разногласий с жрецами традиционных культов и причиной его падения и изгнания. Спустя более, чем тысячелетие даже правда выглядит легендой, и по этой легенде, понимая, что его жизнь на земле закончена, Торпильцин Кецалькоатль устраивает самосожжение, и «из его золы появились и взлетели все чудесные птицы, сердце Кецалькоатля поднялось к небесам, и энергия его сердца стала планетой Венерой в ее явлении на небе - Утренняя звезда».
Ну, что же, люди, которые добровольно распорядились своею жизнью, отдав её богам, наверное, имели на это право, хотя, и думаю, что далеко не всегда такой поступок был результатом личного решения. Скорее, наоборот, над личностью ритуального самоубийцы довлели каноны выбранной им религии и общественное мнение. На мой взгляд, в чем-то для таких ритуалов форма имеет даже большее значение, чем содержание, и эта форма завершения жизни вовсе мне не кажется гармоничной. В какой-то мере, любое самоубийство – бледная иллюзия прорыва к свободе. Это вызов судьбе, это нахальная попытка обратить на себя внимание и завязать диалог с тем, кто никогда не ответит на этот вызов. И если решение «быть или не быть» зависит от нас самих, вспомним о том, что жизнь – это бесценный дар.
Самомумификация
Для непосвященного практика самомумификации – это всего лишь разновидность суицида, официально запрещенная в конце 19 века. Между тем, попыток самомумификации было сделано немало – гораздо больше числа сохранившихся мумий, однако же не все из них закончились удачей.
Новичкам в буддизме стоит узнать, что одной из основных предпосылок этой религии является то, что всё, что мы можем видеть, слышать, осязать – это лишь иллюзия, которая не дает нам увидеть того, что на самом деле важно, и что есть Истина. Пока вы не поймете, что вы – часть единого целого, единого сознания - единственного реального бытия – вы будет постоянно возрождаться в мире бесконечных иллюзий.
Главная задача буддийского монаха – отделить свое «Я» от мира иллюзий и прервать цепочку возрождений, воплотившись в великом Будде.
Японский монах Kuukai, тысячу лет тому назад обосновавшийся на священной горе Koya, исходя из концепции двойственного характера человеческого тела – одновременно смертного и бессмертного – решил перейти из одного состояния в другое в результате религиозной практики. Продолжительность ее рассчитана на 3000 дней.
Первые 1000 дней нужно питаться орехами и семенами, в результате исчезает жировая прослойка, в первую очередь подверженная тлену после смерти.
Вторые 1000 дней есть можно немного коры деревьев и корней сосновых растений, количество выпиваемой воды тоже постепенно ограничивается. К концу второй тысячи дней монах становится похожим на живую мумию.
В третью тысячу дней монах пьет только специальный чай, настоянный на ядовитом соке лакового дерева (им в Японии лакируют поверхность посуды), при этом из организма выводятся остатки воды. И, хотя, монах испытывает боли во всем организме от употребления такого чая, тело, пропитываясь ядом, становится «неинтересным» для бактерий и личинок насекомых.
Через 3000 дней монах переходит в каменное сооружение такого размера, чтобы он смог разместиться в нем в позе лотоса, и еще оставалось место для небольшого колокола. Теперь его с миром связывает только лишь небольшое отверстие, в которое вставлена трубка – через нее монаху поступает воздух – это его последняя «еда». Время от времени через отверстие слышны удары колокола – это монах подает признаки жизни. Когда же колокол замолкает навсегда, оконце замуровывают.
Через какое-то время будет произведен осмотр мумии – если попытка «не удалась», монаха похоронят или навечно замуруют в каменном сооружении, «удачника» перенесут в храм и будут поклоняться его мощам, как божественному проявлению Будды.
На самом деле таких мумий (сокусинбуцу) очень немного – по разным подсчетам от 16 до 24. И, хотя последователи Kuukai, основателя секты Сюгендо, вроде бы подчинились строгому запрету на проведение самомумификации, ходят слухи, что нелегально она практикуется и в наши дни в самых отдаленных монастырях.
Сати
Одна из жен Шивы, ее звали Сати, вышла замуж без позволения отца, и тот, собирая на пир всех богов, «забыл» пригласить Шиву. То ли Сати бросилась в костер от такого горя, то ли разозлилась до такой степени, что воспламенилась от гнева – древние источники точно не сообщают. Сгорела – вот и весь сказ. Но следом за ней на ритуальный костер стали восходить и индийские вдовы.
Совершить этот обряд, которому более 3000 лет, могла не каждая индийская вдова, а только вдова богатого и высокопоставленного человека. Только самым знатным женщинам была предоставлена возможность пройти процедуру ритуального самосожжения, победить страх перед смертью и стать богиней, сати-магой. Никто не мог принудить ее пройти этот обряд, но, отказавшись от своей привилегии, она отказывалась стать богиней, и потому становилась презираемой парией, лишенной каких-либо гражданских прав. Простое белое платье, никаких украшений. Жить можно только в семье своего бывшего мужа или у своих сыновей – только они не будут осквернены, если коснутся ее. Спать можно только на голой земле, нельзя есть мясо, даже овощи и коренья разрешены не все, нельзя есть соль, а каждый четырнадцатый день должен быть «голодным».
Тех же, кто решился пройти путь от простой женщины до сати-маги, провожают с почестями. Вдова совершает обряд омовения, надевает на себя лучшие одежды, раздает свои украшения и идет к берегу реки или озера, где будет сожжена. Поддержать решимость очистить свою карму в огне помогает наркотический напиток. И всё же, когда вдова трижды обойдя тело своего мужа садится слева от него, положив его голову на свои колени, на всякий случай её ноги приковывают к плахам железными цепями, а около костра дежурит брахман с тяжелой дубинкой в руках – ну, так, на всякий случай.
Пепел ритуального кострища собирают и бросают в воду, а небольшую часть пепла могут съесть вместе с едой жрецы, в надеже на то, что это поможет им хоть немного очистить и свою карму.
Надо сказать, что колониаторы-англичане не особенно вмешивались в ритуалы индусов, но когда на жертвенный костер – «мало ли, вдруг и нам повезёт, и мы станем богами» – стали заходить целыми толпами, не только жены, но и другие родственники покойного, и даже прислуга, сати запретили. Случилось это в 1829 году. Но этот ритуал – конечно же, не публично, проводится до сих пор, и последний официально зарегистрированный жертвенный костер сгорел в 1987 году. Толкователи древних книг предлагают подождать, пока в рукописных Ведах будут расшифрованы две буквы из четырех в неполностью сохранившемся слове. Ведь, если к сохранившимся «ag..» добавить не «..ni», то получится не «agni» («огонь»), а что-то другое – и, вполне возможно, это слово будет означать «блаженство» - мол, «не грусти, вдова, живи в удовольствии, ты еще увидишь своего мужа - в жизни иной». Но люди не хотят ждать, они хотят видеть сати на костре, поскольку в ритуальном огне она искупит не только грехи мужа, но и всей семьи, и обеспечит им «хорошее» будущее перерождение.
Сэппуку
Дзену научить невозможно. Но опыт, интуиция и медитации могут помочь достичь персонального Сатори (состояния «одной мысли» или просветления). Согласно философии дзен местопребыванием жизненных сил является брюшная полость. Иероглиф «хара» означает и «живот», и то, что в Японии понимают под словом «душа», понятие это не сходно с европейским понятием души, скорее речь идет об эмоциях, и душевных ощущениях. Если рядом с этим иероглифом написать иероглиф, означающий «резать», то это будет означать самоубийство путём вспарывания живота. И только, если сначала будет написан иероглиф «резать», а потом «живот», будет понятно, что совершено ритуальное самоубийство – «сэппуку». Для написания банального «харакири» иероглифы нужно поменять местами.
Кстати, русское слово «характер» имеет те же этимологические корни, что и «хара» в японском языке, поскольку пришло к нам из Вед, в которых «хара» значило «центр, равновесие, высшее, лучшее, хорошее». Те же Веды настоятельно рекомендовали человеку действовать, получать практический опыт – это одно из условий верного пути к Знанию.
Сэппуку – это действие, это опыт, который проводить может не кто угодно. Сэппуку имел право совершать только самурай – по приговору, как наказание, или добровольно – в знак верности сюзерену или в тех случаях, когда затрагивалась его честь.
Но ритуальное сэппуку – это не банальное самоубийство, это символика духовного порядка, это оправдание себя перед небом и людьми. Вскрывая свой живот, самурай доказывает чистоту своих помыслов и устремлений.
Самурая с детства учили искусству вскрывать свой живот по правилам, для разных школ эти правила - способы харакири - имели некоторые отличия, но для самураев всех школ живот должен был быть разрезан так, чтобы присутствующие при ритуальном самоубийстве могли видеть внутренности делающего сэппуку, и, соответственно «чистоту его помыслов».
Сэппуку проводят в белых одеждах, сидя на пятках, в присутствии большого числа лиц, имеющих право быть на церемонии. Сэппуку делают красиво – на лице не должно быть страдания, нельзя кричать от боли, нельзя падать навзничь. Чтобы самурай не позорил свое имя и свою семью, еще малышом его учат рассчитывать свои движения при харакири, и учат помогать провести ритуал другому – сэппуку делают с ассистентом, именно он поможет отделить голову от туловища, чтобы прекратить мучения самурая.
Если сэппуку совершали в «полевых» условиях, самурай мог провести его сам, закончив обряд, перерезав сам себе горло кинжалом. Место, где происходило харакири, не очищалось от крови самурая, чтобы оставаться в памяти живущих.
В день свадьбы самурай дарил своей жене особый кинжал. Кодекс Бусидо предписывал ей этим кинжалом при необходимости покончить со своей жизнью, перерезав на шее артерии годами отрабатываемым движением, предварительно перевязав себе колени (чтобы тело после смерти оставалось в целомудренной позе).
Культ смерти в среде буси (самураев-воинов) и пренебрежение ею в дзен создавали вокруг совершившего сэппуку ореол героизма и прославляли его имя в будущих поколениях.
Этот ритуал, предположительно пришедший в Японию из Восточной Азии и Сибири во второй половине 12 века, с началом организации государственного строя Японии на европейский манер в конце 19-го века перестал носить официальный характер, и постепенно почти исчез – и всё же не до конца. Известны случаи сэппуку и в 20-м веке, и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, окутывая имена совершивших такой обряд ореолом славы и величия.
Ацтекское жертвоприношение
Для ацтеков человеческое тело было вместилищем космологических сил, это был живой, умеющий передвигаться центр мира. Космос – тринадцать небесных и девять подземных уровней, населенных богами и сверхъестественными силами. Все они могут попасть на Землю через пути сообщения, которые похожи на два солнечных луча, постоянно движущихся во встречных направлениях. Эти силы каждый день появляются на Земле в священных местах и распространяются по всему миру.
Источником божественной энергии тоналли («озарение или тепло, передаваемое с солнечными лучами) был верховный бог Ометеотль, обитающий на тринадцатом небесном уровне. В момент зачатия человека Ометеотль посылал тоналли в голову человеческого эмбриона, и это определяло характер и судьбу человека после рождения. Главным источником тоналли для человека при жизни было солнце, получать её можно было и от своих близких, а содержалась эта энергия, в основном, в волосах - больше всего ее было в волосах, растущих в теменной области головы. Сдирая с врага скальп, ацтек увеличивал свою тоналли.
В сердце человека находилась еще одна божественная сила – теолиа. Она оживляла человеческое существо, и отвечала за его чувства и мысли. Больше всего теолиа было в сердцах жрецов и людей, представлявших богов во время ритуальных праздников. Когда человек умирал, его теолиа переносилась в мир мертвых, передавая энергию солнцу. Человеческая смерть, таким образом, не означала гибель – люди «пробуждались от сна» и становились духами или богами. Получить «подзарядку» теолиа при жизни можно было в горах, у озера, в городе и, конечно же, в храме, который строился по ацтекской традиции в виде ритуальной горы.
Раз в году ацтеки в честь Творца Всего Сущего устраивали праздник «токскатль». А раз в 52 года – ритуал «нового огня», который должен был обеспечить повторное рождение Солнца и продолжить движение Космоса. И тот, и другой праздники сопровождались ритуальным человеческим жертвоприношением, но жертвы из числа пленных выбирались для каждого праздника по-разному: для «нового огня» выбирался особо храбрый пленник, для «токскатля» - самый физически совершенный.
Воины-будущие жертвы за год до праздника превращались в богов на земле, они жили в ацтекской столице, в почестях, богатстве, их учили играть на музыкальных инструментах, риторике и самообладанию. Их жизнь была публичной, а они сами – уважаемыми личностями. За двадцать дней до праздника им предоставляли четырех жен, воплощающих богинь, с которыми они предавались любви в свои последние дни земной жизни.
Смерть на жертвенном алтаре считалась для ацтека идеальной смертью для воина. В день праздника он шел по улицам города, нарядный, поющий, играющий на лютне, демонстрируя стремление и готовность к жертвенническому концу.
В конце праздника у ритуальной жертвы на вершине пирамиды-храма рассекали грудь, вырывали из нее сердце и приносили в жертву солнцу. Воина обезглавливали, а череп его водружали на специальной подставке на ритуальном дворе.
Торпильцин Кецалькоатль – в духовной жизни ацтеков величина соизмеримая с Буддой, Мухаммедом, Иисусом – любя свой народ, запретил человеческие жертвоприношения, разрешив приносить в жертву только змей, птиц и бабочек. Это и было причиной его разногласий с жрецами традиционных культов и причиной его падения и изгнания. Спустя более, чем тысячелетие даже правда выглядит легендой, и по этой легенде, понимая, что его жизнь на земле закончена, Торпильцин Кецалькоатль устраивает самосожжение, и «из его золы появились и взлетели все чудесные птицы, сердце Кецалькоатля поднялось к небесам, и энергия его сердца стала планетой Венерой в ее явлении на небе - Утренняя звезда».
Ну, что же, люди, которые добровольно распорядились своею жизнью, отдав её богам, наверное, имели на это право, хотя, и думаю, что далеко не всегда такой поступок был результатом личного решения. Скорее, наоборот, над личностью ритуального самоубийцы довлели каноны выбранной им религии и общественное мнение. На мой взгляд, в чем-то для таких ритуалов форма имеет даже большее значение, чем содержание, и эта форма завершения жизни вовсе мне не кажется гармоничной. В какой-то мере, любое самоубийство – бледная иллюзия прорыва к свободе. Это вызов судьбе, это нахальная попытка обратить на себя внимание и завязать диалог с тем, кто никогда не ответит на этот вызов. И если решение «быть или не быть» зависит от нас самих, вспомним о том, что жизнь – это бесценный дар.
Комментариев нет:
Отправить комментарий